Their promises they'd kept.
Певчая Птица
I
Птица отказывалась хорошо себя вести. Она просто не слушалась, несмотря на все старания заставить ее подлететь поближе. Девочка свистела. Мычала себе под нос. Даже спела небольшую песенку – едва слышно, разумеется, она ведь не хотела, чтобы мать ее услышала. Ничего из этого не могло заставить певчую птичку сесть ей на руку. Все просьбы были отвергнуты. Расстроившись, она вскоре начала топать при ходьбе, следуя за своей матерью по грязной тропе.
– Сирин, детка, что ты делаешь? – не оборачиваясь, спросила ее мать. Она даже шаг не замедлила. Сирин еще больше расстроилась и топнула еще сильнее.
– Сирин! – через плечо прикрикнула на нее мать.
– Прости, мамочка, – вздохнула Сирин. – Это просто та певчая птичка сидит вон там, и она поет самые красивые песни, и я хочу, чтобы она прилетела и поздоровалась со мной, я знаю, что она хочет быть моим другом, но она не прилетает, и…
– Как здорово, милая, – перебила ее мать. Она все еще не обращала на нее внимания. Сирин скривила лицо, пытаясь решить, стоит ли заставить маму прислушаться к тому, что ей говорят. Она снова вздохнула и продолжила идти следом к деревне. Это не стоит тех неприятностей, в которые она влипнет, если мама об этом узнает. Тем более после того, как ее специально предупредили не использовать свою силу на других людях без разрешения. Она закатила глаза и еще несколько раз топнула, придавая своим мыслям значимости и осторожно следя за матерью.
Она так и не знала, почему всех это настолько тревожит. Нерек ведь не пострадал. Она всего лишь сделала его своим другом – они веселились! Он и с другими детьми был хорошим. И вообще, за то, что она сделала им одолжение, его родителям следовало поблагодарить, а не кричать на нее и не говорить, что ей лучше бы не использовать свои силы еще раз на ничего не подозревающих людях. Но ведь так легче! Если человек устал или на что-то отвлекся, ей куда легче забраться к нему в голову. Она снова посмотрела на маму, а затем оглянулась на птицу. Нет, это точно того не стоит.
– Ты станешь моим другом, – мягко пропела она птице. – Я знаю, ты этого хочешь. Иди сюда. Иди ко мне.
Она протянула вперед руку. Птица просто посмотрела на нее и чирикнула.
II
– Почему ты просто не расскажешь мне, что мы делаем? – недовольно спросил Ступор. Он оглянулся на остальную команду, собранную Кровавым Чурбаном для этой работы. – И зачем такая толпа? Это всего лишь одна маленькая девочка и несколько фермеров – да мы бы с ними и во сне справились! – он посмотрел на Кровавого Чурбана.
Тот все еще копался в своем рюкзаке.
– Чурбан! – Ступор повысил голос. – Убивать скотину? Копать траву? Мы для этого пошли за Голосами Нерата? Мне обещали кровь! Шумиху! Приключения! Не какое-то вредительство в захолустье! Так что я еще раз у тебя спрашиваю – что мы тут делаем?
– Заткнись! – прошипел Кровавый Чурбан, оборачиваясь и подходя на два шага. – Если нас кто-то найдет до того, как мы тут закончим, вся эта поездка будет зря. И ты знаешь, что сделает Голоса Нерата, если мы вернемся с пустыми руками. Не знаю, как насчет тебя, но мне, вроде как, больше нравится, когда моя кожа еще при мне. Так что. Заткни. Свой. РОТ! – Кровавый Чурбан толкнул Ступора в плечо. – Ну, теперь ты знаешь все, что тебе нужно, а я устал от твоих бесконечных вопросов. Ответ никогда не изменится – мы здесь за девочкой. Но мы ничего не будем делать, пока Мэрин не подаст нам сигнал. Так что ты будешь стоять здесь и держат свой рот закрытым, пока не пора будет выдвигаться. Понял?
Ступор медленно кивнул, его лицо покраснело. Чурбан покачал головой, возвращаясь к своему рюкзаку. Хватит ли этого – раздумывал он, глядя на содержимое. Если и нет, будет уже все равно, не так ли?
– Чурбан? – позвал Ступор, и Кровавый Чурбан стиснул зубы, противясь желанию развернутся и врезать ему. Два года он страдал от постоянных вопросов, оплошностей и абсолютной тупости. Он множество раз вопрошал себя, почему еще не прикончил Ступора и не нашел какого-нибудь другого помощника, но всегда приходил к одному и тому же ответу – идиот, которым знаешь, как управлять, намного лучше неуправляемого слабака. Не то чтобы он не обдумывал такую возможность, воображая различные способы, какими он мог бы избавиться от этой занозы. Наверное, после сегодняшнего дня будет уже не важно, а? Нацепив на лицо улыбку, он повернулся к Ступору. – Да? – спросил он. «Лучше бы это стоило моего времени» – подразумевал его тон.
– Что такого особого в этой девчонке? Почему она так нужна Голосам?
Кровавый Чурбан вздохнул, закрыв руками глаза.
– В сотый раз говорю, я не знаю. Может, ничего такого. Мы потому и здесь. Единственный способ выяснить – увидеть, что произойдет, так что закрой рот и смотри. Мы долго ради этого работали, и вот-вот увидим награду. Мы, возможно, скоро станем очень богатыми.
«По крайней мере, я стану» – закончил он про себя.
Из-за тихого шарканья, раздавшегося из подлеска, все схватились за оружие. Кровавый Чурбан едва не посмеялся над этим, но все же он был рад, что все серьезно отнеслись к шуму. Когда он согласился на эту работу, Голоса Нерата сказал, что скоро они увидят, возможно, одну из самых опасных затей, в которых он когда-либо принимал участие, но в то же время и самую захватывающую. Кто бы от такого отказался?
– Успокойтесь, дурни, – сказал он своим людям, пока Мэрис выходил на расчищенную поляну.
– Они почти здесь, – прошептал Мэрин, ткнув пальцем через плечо и указывая на дорогу. – Люди уже собираются. Это может быть легче, чем мы думали, – Мэрин улыбнулся, и от вида этой улыбки по спине Чурбана побежали мурашки. Он не был особо щепетильным, но привык думать, что некоторые вещи все еще могут заставить его притормозить. То, что они собирались сделать, могло закончиться смертью дочери Мэрика, а он, кажется, радовался этому. Наверное, Мэрик подходил для этой работы лучше, чем им казалось. Когда все закончится, надо бы предложить ему встретиться с Голосами Нерата. Алому Хору пригодятся новобранцы.
Он пожал плечами и кивнул. Нет смысла тянуть, когда они уже встали наизготовку.
– Готовься к шоу, – сказал он Ступору, пока Мэрин ломился сквозь кусты, направляясь к женщине с девочкой, вошедшим в деревню.
III
На улице собралась толпа людей, но Сирин едва ли обращала на них внимание. Она была слишком занята, наблюдая за птицей. Та уселась на изгороди с другой стороне улицы, и девочка пыталась подобраться к ней с новой песней, чтобы приманить ее поближе. Мать теперь шла медленнее, чему Сирин была рада, поскольку это дало бы ей больше времени на то, чтобы закончить песню и сделать птичку своим другом. О толпе она вовсе не думала, люди каждый раз собираются поприветствовать их, когда она с матерью возвращается из очередного путешествия Певчей Птицы. Все всегда хотят узнать, в какой город они ходили, и какое чудо она сотворила на сей раз. Она давала своей матери рассказывать все истории. Она все еще не понимала, как простая песня может заставит кости срастись, а кукурузу взойти, но если они хотят дать ее родителям кольца за эти песни, она будет петь. Если работа Певчей Птицы поможет им заработать деньги, она будет Певчей Птицей. Ее мать этому рада, а Сирин любит путешествовать вместе с ней.
– Сирин, постой здесь, – велела ей мать, и тон ее голоса прервал концентрацию девочки. Она посмотрела на толпу и тут же поняла, что что-то не так. Вроде бы, ничего необычного, но… да… что-то было не так. Почему они держат в руках камни? Почему они выглядят возмущенными? Ее мать развернулась и опустилась перед ней на колени.
– Что бы ни случилось, детка, стой позади меня. Хорошо?
Сирин открыла было рот, чтобы возразить, но мать крепко вцепилась ей в плечи.
– Пообещай мне, – ее голос не оставлял места отказу.
– Обещаю, – быстро кивнула Сирин.
Ее мать встала и развернулась, а отец вышел из толпы и направился к ним. Теперь больше не казалось, что что-то не так. Что-то точно было неправильно. Ее отец выглядел расстроенным и взволнованным.
– Мэрин, – произнесла ее мать, делая шаг вперед и заслоняя отца, – что происходит? – она понизила голос, так что Сирин едва смогла понять, что она сказала. Она пыталась не дать остальным подслушать их разговор.
– Келлисандра, ты прекрасно знаешь, что происходит. Ты должна была знать, что этот день настанет. Ты должна была знать, что Сирин не может быть нашей Певчей Птицей вечно. Мы должны что-нибудь предпринять, пока кто-нибудь не пострадал. В смысле… еще кто-нибудь, – на этих словах ее отец улыбнулся, а мать содрогнулась.
Его голос был… Она не могла подобрать подходящего слова. Когда они приходили в большие города, в которых были рынки, Сирин любила слушать зазывания торговцев, пытающихся продать свои товары. Они говорили о свежести товаров, описывали сладость фруктов, в деталях рассказывали о вкусе хлеба. У каждого было что сказать, у каждого был свой способ заставить тебя прислушаться к ним. Так сейчас делал и ее отец. Он говорил так, словно пытался заставить мать купить что-то.
– Сирин – нечто намного большее, чем мы могли представить. В ней так много силы, и это лишь вопрос времени, пока эта сила не станет причиной несчастного случая. Так что Владыка потребовал демонстрации этой силы, Келлисандра. Нам нужно доказать, на что она на самом деле способна, и тогда у нее, может быть, будет жизнь получше, – он слегка поднял руку и быстро провел ею сверху-вниз.
– О чем ты говоришь, Мэрин? Что ты делаешь? – голос ее матери звучал растерянно, дрожал от страха. На дорогу показалось какое-то движение, и Сирин увидела группу мужчин, выступивших из зарослей и пристально следивших за ними.
– Я же говорил тебе согласиться, Келлисандра, – сказал ее отец и отступил на несколько шагов. – Это могло бы закончиться иначе, – он поднял голову и наполовину повернулся к толпе крестьян, стоявших за ним. – Я был прав! Она сказала, что все это сделала Сирин! Она лишь умоляла меня не говорить ничего вам! От песен Сирин завял ваш урожай! Песни Сирин убили ваш скот! Келлисандра признает, что причиной всех недавних проблем была Сирин! – он полностью отвернулся к толпе, подняв руки, чтобы успокоит их недовольное бормотание. – Прежде, чем вы скажете еще что-нибудь, есть способ управиться с этим. Эти люди могут забрать Сирин! Они могут помочь ей контролировать свою силу! Вот они, готовые нам помочь! – он махнул в сторону мужчин, недавно вышедших из леса.
Когда отец указал на них, большинство этих людей раскрыли свои сумки и вытащили что-то – все, кроме одного. Он смотрел на своих друзей с недоуменным выражением лица.
– Келлисандра отказывается понять, что это нужно сделать! Она отказывается признать, что как бы ни было больно, нам нужно попрощаться с Певчей Птицей! – он обернулся к ним, глядя прямо на ее мать. От этого взгляда Сирин похолодела. – А мне нужно попрощаться с моей женой, – сказал он, и в толпе взвились гневные крики.
IV
Кровавый Чурбан видел сигнал Мэрина и указал своим людям выступить вперед. Шепоток страха пополз по его спине, когда они вышли из укрытия. Ты правда хочешь быть частью этого эксперимента? Что если твоя «защита» тебя не защитит? Он тихо посмеялся над этими мыслями. Тогда он станет еще одним фрагментом доказательства, не так ли? Просто этого никто не увидит… Он смотрел на то, как Мэрин завершил свою ложь, раздумывая над тем, имеет ли тот хоть какое-нибудь представление о том, что вот-вот случится. Выживет ли Мэрин, чтобы получить остатки обещанных ему колец? Не то чтобы его это волновало, но Кровавому Чурбану было любопытно, увидит ли он Мэрина еще хоть раз. Он увидел второй сигнал и повернулся к своим людям.
– Готовьтесь, – пробурчал он. – Почти пора.
Ступор оглядывался с изумительно ошеломленным выражением лица. Чурбан почти что с сочувствием покачал головой. Похоже, он и в самом деле будет по нему скучать. Разве не удивительно!
– Т-ты о чем говоришь, Чурбан? – спросил Ступор, чуть ли не заикаясь от замешательства. – Что происходит? – оглядываясь, он подпрыгнул от неожиданности, когда кто-то в толпе закричал.
– Избавимся от нее!
– Я не понимаю, – слезы покатились у него из глаз, а дыхание стало чуточку быстрее. Не беспокойся, Ступор, вскоре ты поймешь. Кровавый Чурбан вытащил из мешочка размятый воск. Прощай. Ступор ошарашенно смотрел, как он засовывает воск себе в уши, а потом повернулся и увидел, что остальные делают то же самое. – Что это? Что вы делаете… – он продолжал говорить, но Кровавый Чурбан больше не мог его слышать. Он видел, как движутся губы Ступора, был уверен, что его голос стал громче, но уже перестал обращать внимание на своего заместителя. Бывшего заместителя, напомнил он себе. Сейчас были вещи поважнее, на которые стоило смотреть. Когда начнется шоу, Кровавый Чурбан будет очень заинтересованным зрителем для Ступора.
V
Сирин подобралась поближе к матери, вглядываясь в рассерженную толпу. Ее дыхание слегка участилось, страх норовил взять над ней верх. Пение всегда ее успокаивало, так что она начала напевать себе под нос, надеясь, что этот звук хоть немного разгонит нарастающий ужас. Что говорят эти люди? Почему они хотят от нее избавиться? Что ее отец говорил про урожай и скот? Она никогда никого не убивала! Ну, кроме… Она потрясла головой. Тогда было иначе. Это был несчастный случай, и с тех пор она ничего такого не делала! Пение не помогало, так что она слегка повысила голос, делая песню более настойчивой.
– Нет! – зашипела на нее мать, снова хватая ее за плечо, еще сильнее на этот раз, почти мучительно. Сирин вскрикнула от боли, когда в них полетел камень. Она не знала, кто его бросил, но кто-то в толпе кричал.
– Маленькое чудовище убило наших животных!
Камень пролетел мимо и с отозвавшимся эхом стуком ударился в ограду, вынудив птичку взлететь. Мать подпрыгнула, испуганное «Ох!» сорвалось с ее губ. Отец улыбнулся им и направился прочь, засовывая что-то в уши. Толпа, чей гнев сфокусировался на Сирин и ее матери, даже не заметила этого. Или им было все равно. Важно было лишь то, что им нужно обвинить кого-то в своих неудачах. Ужас, который она почувствовала до этого, расцвел пышным цветом, пробираясь до рук и ног. Она чувствовала себя слабой, больной. Сирин прижалась лицом к спине своей матери, обхватив ее талию руками.
– Отпусти ее, Келлисандра! – крикнул кто-то, и толпа, подстегиваемая гневом и численностью, подошла на несколько шагов.
– Нет! – крикнула в ответ ее мать. – Я не дам вашему страху и их лжи забрать у меня дочь! Вы все знаете, что она делала нам добро! Как вы можете теперь отвернуться от нас? Это безумие! Она одна из нас! Она наша Певчая Птица! – Сирин могла слышать страх в голосе матери и, зная, что даже ее мама чувствует себя беспомощной, начала задыхаться. Ужас вырывался наружу в коротких стонах, разделенных неровным дыханием. «Унн, унн, унн, унн…» -ритмично и мелодично.
– Она использует на нас свою силу! Останови ее! – крик вырвался из толпы, а за ним полетел и еще один камень, снова промахнувшись.
– Ох, да ради… – она слышала голос, звучавший так, словно человек говорил куда тише, чем это было на самом деле. Она оглянулась, чтобы посмотреть на говорившего, и увидела плывущий по воздуху камень. Она знала, что вот-вот случится. Пока она смотрела на камень, страх охватил ее, и Сирин глубоко вдохнула, до предела наполняя свои крошеные легкие. Когда камень ударился в висок ее матери, изо рта Сирин рта вырвался крик страха, окрашенный яростью, и устремился в уши всех присутствующих.
VI
Когда девочка закричала, глаза Ступора расширились в бескрайнем ужасе. Его рот двигался, быстро открываясь и закрываясь, но Кровавый Чурбан не мог точно понять, говорил ли он что-то на самом деле, или просто безмолвно таращился. Его дыхание участилось, и он начал переступать с ноги на ногу, крича и прижимая руки к ушам. По крайней мере, выглядело так, словно он кричит, с отсутствующим видом подумал Кровавый Чурбан. Ступор снова и снова царапал себе щеки, оставляя порезы, кровь выступила из них и быстро побежала по лицу. Он сжал кулаки и начал молотить себя по голове, тряся ею так, словно на самом деле бьет ее туда-сюда. А ведь она даже не старается, подумал Чурбан.
Ступор остановился, держа голову и уставившись в землю, все еще прижимая ладони к ушам. Вздрогнув, он внезапно рывком поднял голову, его взгляд упал на прочих подчиненных Кровавого Чурбана. Чурбан посмотрел на них и увидел, что все они пятятся, не отрывая глаз от дороги. В своем стремлении увидеть, как Сирин будет воздействовать на Ступора, он совсем позабыл, что рядом был кто-то еще. Он повернулся посмотреть, что происходит с жителями деревни, когда мимо него метнулась тень. Это был Ступор, ринувшийся на одного из мужчин и сбивший того с ног, схватив за рубаху и швырнув его на землю. Прежде, чем Чурбан успел осознать случившееся, Ступор впился в горло своей жертвы. Затем он рывком откинулся назад, сжимая в зубах ошметок плоти и глядя с такой яростью, что Чурбан запнулся, не в силах двинуться. Ступор прыжком поднялся на ноги, выплюнул оторванный кусок горла и начал пинать умирающего в бок, снова и снова. Пиная, он начал что-то кричать, дико озираясь по сторонам. Постепенно Кровавый Чурбан начал слышать его крики.
– Нет!
Пинок.
– Ты!
Пинок.
– Не!
Пинок.
– Обидишь!
Пинок.
– Нас!
Пинки ускорились, и крики становились все более и более неистовыми, пока не превратились в бесконечное повторение, где каждое слово вбивалось в тело под ногами.
– Нет! Нет! Ты не обидишь нас! НЕТ! НЕТ! ХВАТИТ ХВАТИТ ХВАТИТ ХВАТИТ!
Ступор остановился и уставился на Чурбана, в его глазах полыхал безумный блеск, и Кровавый Чурбан знал, что он вот-вот снова бросится вперед. Он знал это и никак не мог предотвратить. Ступор бросится в атаку, и Чурбан умрет, и он может слышать крики Ступора, но как он может слышать крики Ступора? В этот момент Кровавый Чурбан в полной мере осознал границы силы Сирин. Он, конечно же, предполагал, что-то в этом роде. Голоса Нерата никогда не отправил бы группу в глушь, если бы все было в порядке, но на самом деле он не верил, что они найдут истинную силу. Но они нашли. И Чурбан в это поверил.
С ударом осознания на него обрушилась новая волна ужаса. Было так, словно кто-то вытащил у него заглушки. Он застыл на месте, не отводя взгляд от Ступора – смерти, ждущей возможности вырвать ему глотку и прикончить его несколькими пинками. Но прежде, чем Ступор успел атаковать, его внимание привлек крик. По счастливой случайности где-то на дороге чья-то смерть подарила Чурбану жизнь. Ступор бросился прочь, чтобы присоединиться к резне, разворачивавшейся перед глазами. Кровавый Чурбан смотрел, оцепенев от ужаса и не в силах осознать то, что видел. Силуэты и движения расплылись и слились воедино, все покрылось кошмарным красным, и он не мог понять, почему ничего не видит, пока не осознал, что плачет. Страшные надрывные всхлипы вырывались из его легких, и он не мог вдохнуть. Он чувствовал, как ужас расползается по его телу, захлестывает его, и если он ничего не сделает, то тоже пропадет. Чурбан закрыл уши руками и, крича, побежал так быстро и так далеко, как только мог, надеясь, что ноги смогут унести его из этой бойни.
VII
Сирин очнулась, окоченев. Ее левая щека была холодной и мокрой, и ее левый глаз не открывался. Она попыталась сесть и поняла, что не может двинуться. На ее спину давило что-то тяжелое. С кряхтением она открыла правый глаз, моргая и пытаясь сфокусировать зрение на чем-то, лежащем прямо перед ней. Плач и случайный стон прорезали воздух, когда мир постепенно явил себя, и она тихонько взвизгнула. Она смотрела прямо в мертвые глаза своей матери, лежавшей на ней и вдавливавшей ее в грязь. Птичка вернулась и теперь сидела на щеке матери, смотря на нее.
– Привет, – сказала Сирин, ее язык заплетался, а горло протестующе болело из-за крика и слез.
Птичка отскочила на висок, встав прямо на рану, оставленную камнем. Сирин сглотнула и протянула руку, силясь ухватиться за что-нибудь, пытаясь выбраться из-под матери. Она наткнулась на траву и, крепко вцепившись в нее, потянула изо всех сил, постепенно выбираясь из-под тела матери, перекатившегося на живот и уткнувшегося лицом в грязь. Пошатываясь, Сирин встала и посмотрела вокруг, оглядывая резню, учиненную ее голосом. Она уставилась на тела, на смерть, на ужас, на разрушения, и она знала, что все это ее вина. Она услышала легкий щелкающий звук и короткое чириканье и, повернувшись, увидела, что птичка вернулась на ограду, где и сидела, когда все началось. Она смотрела на птицу, гадая, сможет ли еще сделать ее своим другом, даже если осмелится попробовать. Птичка чирикнула, издав резкий, пронзительный звук – упрекая ее, обвиняя ее – а затем улетела, ее силуэт быстро затерялся среди деревьев. Сирин села рядом с матерью и припала к ней, слезы свободно заструились по щекам.
– Прости, мамочка, – сказала она, ее губы прижались к холодному телу, руки обвили талию. – Прости, – она так и лежала, повторяя это снова и снова, пока слова не превратились в тихие всхлипы. Она не знала, сколько времени провела так, прислушиваясь, в то время как вокруг становится тише и холоднее. Но спустя некоторое время она услышала звук позади. Тихий, затаенный звук – неправильный, прозвучавший украдкой. Она встала, чтобы увидеть, в чем дело.
VIII
Кровавый Чурбан медленно вышел из рощицы, в которой скрывался. Он просидел там несколько часов, плотно зажав руками уши, закрыв глаза и мыча себе под нос. В конце концов, страх поблек, и он больше не слышал криков внутри своей головы. Навострив уши, он встал, пытаясь услышать любой знак, что в деревне все еще небезопасно, но все было тихо. Вздохнув, Чурбан направился обратно к месту кровавого побоища, настороженно оглядываясь. Дойдя до границы деревни, он просто остановился,
Смотря на мертвецов – крестьян, его людей, вообще всех. Как быстро это всех охватило. Такие эмоции – сущий ужас. Как только это кошмарное чувство начало распространяться, как только ее сила пробралась сквозь их защиту, им даже не нужно было ее слышать – хватило лишь знания, что она кричит. До его слуха донеслись тихие всхлипы, и, оглянувшись в поисках источника звуков, он увидел, что Сирин лежит на теле матери, обнимая ее. Новый порыв страха окутал Чурбана, когда он уставился на нее, на девочку, уничтожившую деревню – и его банду – за считанные мгновения. У тебя все еще есть работа, подумал он, с бандой или без нее, и медленно подошел к девочке, отчаянно стараясь не привлекать внимания. Пока он крался вперед – еще ближе, уже почти около нее – его нога опустилась на краешек камня, перевернув его и практически отпихнув в сторону. Посмотрев вниз, он понял, что это был один из камней, которые бросали в Келлисандру, именно тот, который попал в нее и начал всю эту бойню. Нагнувшись, Кровавый Чурбан подхватил этот камень и выставил его вперед как оружие. Но что дальше? Она может заставить тебя сделать что угодно, просто попросив об этом.
Сирин повернулась, ее взгляд застыл на Кровавом Чурбане, и он понял, что она знает – она знает, что это был он. Она знает, что он начал все это. Еще она знает, что до конца этого дня кое-кто еще падет жертвой ее песни. Она сделала вдох, ненависть в ее глазах жгла его, и он мысленно кричал себе – Сделай! Сделай что-нибудь! ЧТО УГОДНО! БЫСТРЕЕ! – и действовал, не раздумывая. Он поднял камень – Быстрее! Не давай ей петь! НЕ ДАВАЙ ЕЙ ПЕТЬ! – и опустил его на голову Сирин, вырубив ее до того, как она могла издать хоть один звук. Резко выдохнув, он согнулся пополам, его вот-вот могло вырвать. У этого маленького эксперименты был почти 100% уровень смертности. Он так и стоял, согнувшись, пытаясь перевести дыхание. Почувствовав, что может двигаться, не рискуя свалиться в обморок, Чурбан присел около Сирин и посмотрел на нее. Такая сила в таком маленьком теле, как такое вообще возможно. Если бы он не видел своими глазами, на что способен этот голос, то не поверил бы. А теперь никогда не сможет этого забыть. Он подхватил ее и перебросил через плечо, ее голова моталась у него за спиной. Доставим-ка этот подарочек Голосам Нерата, и будем надеяться, что он знает, что с ней делать. Чурбан рассмеялся. Ну, теперь это проблема Архонта. Раздалось резкое чириканье, и Кровавый Чурбан подскочил от неожиданности. Певчая птичка села на ограду в самом центре кровавой сцены и уставилась на него, склонив набок голову. Чурбан разразился смехом, начисто лишенным веселья. Интересно, сможет ли он когда-нибудь почувствовать себя в безопасности. Птица взлетела и села на спину Сирин. Снова чирикнув, она принялась чистить перья.
– Пойдем, маленькая Певчая Птичка, – сказал Чурбан Сирин, отправившись вдоль по дороге. – Мы тебя научим, как себя вести.