[фата Морганы]

Бесстыдная реклама Torment: Tides of Numenera — быстроперевод первого "Кризиса" (Некая "спорная" ситуация, которую игроку нужно решить. Способов и исходов много. По ходу персонаж может и не выжить, но геймовером это не станет.)
Вам недодавали последствий ваших решений в играх? Их есть у меня! точнее, не у меня, а у нуменеры.
Перевод варианта вот из этого видео.
Спойлеров к основному сюжету, вроде как, нет - этот кризис почти что какоридж.


Темно-синие волны вздымаются следом за огромным обвязанным веревками китом, направляющимся к Утесам Сагасс*. Его бока заслоняют солнце, а его тень накрывает и вашу крохотную шлюпку, и целую полосу моря.

Наверху со спины зверя склонился вниз наблюдатель.
— Эпидемия! — кричит он.
Даже с учетом расстояния его голос слишком слаб. В его предупреждении нет необходимости — карантинный флаг, развевающийся на мачте, виден даже из города.

Наблюдатель уставился прямо на вашу шлюпку, он недоуменно поводит головой и трет глаза. Он явно озадачен тем, что не видит никого в шлюпке. Искривляющее свет устройство на вашем поясе хорошо справляется со своей работой... пока хватает заряда.

Мгновение спустя человек уходит.

Ошейник, плотно облегающий вашу шею, содрогается, и вы слышите шепот в вашей голове: "Поторопись. Артиллерия, направленная на море, может обратить этого кита в дым, если придется. Но их лучше приберечь до темных времен".
Миг, и ошейник вибрирует вновь: "Это работа врача — устранять заразу, но ни один врач не воспользуется пилой там, где сгодится скальпель. Ступай. Режь то, что должен, и убедись, что ни один зараженный не доберется до нашего города". Наконец, голос произносит: "И не беспокойся, твое тело не падет жертвой их болезни".

Ошейник замолкает. Жесткий бок кита высится над вами, словно живой утес. Где-то наверху мужчины и женщины несут смерть к вашему дому.

[Забрать снаряжение из шлюпки.]

Инструменты, необходимые для вашего ремесла, находятся в запертом ящике под сиденьем: изогнутые когти, чтобы взбираться по стенам, ваш клинок, способный разрезать даже ветер, и ударный кристалл, пульсирующий силой возможного взрыва. Вы незамедлительно закрепляете их: когти на руки, клинок на бок, кристалл на пояс.

Кроме того, в ящике находится небольшой непромокаемый журнал, который лучше оставить здесь.

Еще вы видите гарпун из небесно-голубой стали, глубоко вонзенный в плоть кита и привязанный к шлюпке крепким тросом. Его сложно вытащить, и, в случае чего, он удержит вашу лодку около зверя.

[Прочесть журнал.]

Сочтя, что было бы слишком долго читать его полностью, вы открываете случайную страницу. На ней выведенные педантичным почерком дата и фраза: "Три, ради высшего блага". Вы переворачиваете страницу, и на ней ничего кроме даты и почти идентичной строки: "Один, ради высшего блага. Один, из необходимости".

Просматривая страницы вы видите изменения лишь в датах и числах.

Размышления прерывает дрожь ошейника и резкий шепот в вашей голове: "Не мешкай".

[Поискать в лодке еще что-нибудь полезное.]

Больше ничего нет, а бессловесная вибрация вашего ошейника все усиливается.

[Использовать когти, чтобы подняться по боку кита.]

Вы вонзаете когти в упругую кожу кита и — оставляя за собой кровавый след — быстро поднимаетесь. По мере вашего подъема стихает равномерный плеск волн, и усиливается ветер, но нет ни звука из обитаемой — или омертвевшей — деревни, построенной на спине существа.

Наконец, вы взбираетесь до самого верха и подтягиваетесь на спину кита.

Над хижинами из плавника** словно миазмы повисла тишина. Обломки костей, обрывки ткани, выброшенные грубые инструменты... всего лишь знаки того, что когда-то люди процветали в этом необычном жилище.

Нет ни следа наблюдателя, и, пока вы изучаете узкую усыпанную мусором улицу, никто не показывается.

За бесцветной пустотой возвышаются два здания: то, что ближе — что-то вроде шатра или паланкина, построенное на верхушке головы кита, и вдали — огромный каменный ют около хвоста. Из юта к шатру тянутся лучи света, заключая его в переливающийся всеми цветами радуги шар, по-видимому, какая-то разновидность щита. Больше ничего примечательного.

[Поискать выживших.]

Резко развернувшись, вы проскальзываете на площадь, наполовину скрытую смрадом того, что кажется кучей мусора. Без тени дрожи вы понимаете, что это на самом деле гора гниющих тел.

Женщина, загнанная в угол между грудой трупов и гниющей хибарой, переделанной из кузова, защищает несколько консервов от склонивших лица мужчин и женщин. Их жесты могли бы показаться бессловесной мольбой, если бы не ободранная кожа женщины и окровавленные ногти одного из мужчин. Она хрипло просит их уйти, клянясь, что будет сражаться насмерть. И она, конечно же, умрет, хотя для обученного воина вроде вас эти полумертвые противники не представляют угрозы.

Хоть вы и достаточно близко для того, чтобы их коснуться, искривляющее свет устройство скрывает вас от чужого взора.

[Пнуть консервы к толпе и проследить, чтобы женщина оказалась в безопасности]

Вы пинаете консервы, и толпа с бессловесной жадностью набрасывается на них.

Женщина, в свою очередь, убегает прочь. Ради ее же безопасности, вы вынуждены бежать за ней. Прежде, чем вы успеваете ее поймать, она бросается за угол и исчезает в огромной толпе, собравшейся у самых ворот юта.

Большинство из этих немых мужчин и женщин колотят в двери самодельными орудиями или просто кулаками. Пока вы смотрите на них, другие подошедшие встают за вашей спиной, сами того не зная, отрезая путь к отступлению.

Заряд вашего устройства иссякает, и, по мере того, как вас все больше становится видно, некоторые люди оглядываются в вашу сторону. Вам не грозит непосредственная опасность, но сражение будет нелегким.

[Окликнуть толпу и попросить их мирно договориться с теми, кто укрывается в здании.]

Ваши слова — пусть и уместные — не возымели эффекта. Они или за пределами понимания этих немых, или же за пределами их внимания. Единственное, чего вы добились — того, что многие стали окружать вас.

Нищета написана у них на лицах, а жажду насилия ясно видно по сжатым кулакам и беззвучному рычанию.

[Подняться по стене юта и забраться внутрь через окно.]

Как только толпа замечает ваш подъем по стене, они набрасываются на вас с, что называется, безумным отчаянием обездоленных. Острые ногти вонзаются в ваши конечности, дубины колотят по вашему телу.

Но у ваших когтей очень цепкие, а руки и ноги сильны — сильнее, чем у большинства, и уж точно сильнее, чем у этих больных людей. В конце концов, вы вырываетесь за пределы их досягаемости, вы в безопасности, хотя и не невредимы. Над вами сияют лучи света, подпитывающие силовой щит далекого шатра, под вами лица, искаженные беззвучной яростью.

Вы мельком оглядываетесь, прежде чем проскочить сквозь открытое окно. Затем ловко приземляетесь в большом зале.

Защитниками здания оказались несколько десятков мужчин и женщин, вооруженных всего лишь копьями и кольями. У одного из них есть несколько целебных шифров, другая носит богато окрашенную мантию, украшенную сверкающими чешуйками. Вне всякого сомнения, она — их лидер. В зале нет ничего интересного, кроме огромной нуменеры, производящей энергию, вытекающую через окно и питающую силовой щит на голове кита. Женщина обращается к вам со странным акцентом.
— Добро пожаловать в Рай Народа, посланник, — вежливо произносит она. — Я говорю от имени Народа. Мы должны причалить к вашему городу — нам отчаянно необходимо лечение, как ты уже понял, когда повстречался с Бессловесными. Мы умоляем тебя о помощи в эти темные времена.

[Кто вы?]

С церемониальным видом Говорящая расправляет плечи, чешуйки переливаются.
— Мы — Народ: наездники китов, говорящие правду, выжившие из земель, которые аз-за наших грехов поглотило море.
Она продолжает чуть менее формальным тоном.
— Семь поколений мы плыли по волнам, удерживаемые над поверхностью воды навыками Китовьих Певцов, наша численность никогда не выходила за пределы Рая — настолько мала, чтобы все знали друг друга, чтобы все знали свое место, от Говорящего до Сборщика, от Наблюдателя до Учителя.
Она обводит руками жмущихся друг к другу людей в зале.
— Теперь нас мало. Возможно, кто-то эгоистично нагрешил в прошлом и вновь навлек на нас гнев богов, — она пожимает плечами. — Но мы должны вынести это.

[Кто такие эти Бессловесные?]

— Трое из Народа выудили c сетью нечто дурное — наполовину рыба, наполовину женщина, но длинная и лысая, с когтями и беременная, она сжимала в руках сияющую вещь, какой-то морской шифр, — она качает головой. — Так я слышала. Они выбросили мерзость обратно, но до этого оно, похоже, коснулось их разума. Они были первыми, ставшими жертвами тишины.
По мере рассказывания она понижает голос, но он все еще отчетливый.
— Эпидемия началась в Рыбачьем Переулке, потом перекинулась на Консервную Фабрику, забирая голоса на своем пути. Лишенные голоса, больные оказались вырваны из тех уз, которые держат Народ вместе. Потерянные и одинокие, они сходят с ума и превращаются в Бессловесных, пока Тихая Смерть не заберет их.

[Почему Бессловесные не общаются при помощи письма?]

Многие люди в отвращении отшатываются, но Говорящая не отступает.
— Конечно, посторонний не может знать нашу мудрость.
Она делает жест, намекающий на то, что она в действительности думает о вашем невежестве.
— Сказанная ложь живет лишь один вздох, и тот, кто слышит ее, может ответить правдой. Но написанная ложь сохраняется намного дольше жизней тех, кто знал, что это ложь, выживая до тех пор, пока не собьет с пути целую расу.
Она решительно кивает.
— Так говорил первый из Народа, пережившего Погружение, и с тех пор мы жили согласно их словам, свободные от опасностей перьев и чернил.

[Я хочу вам помочь, но вы должны уйти от Утесов Сагасс, или пушки уничтожат кита.]

Говорящая на миг лишается дара речи. Все взгляды защитников обращены к ней, ее лицо бледно от тошнотворного ужаса. Затем, с видимым усилием, она успокаивается.
— Ты сказал, и я услышала, — она опускается на колени. Но я снова молю тебя и твой прославленный город помочь нам в час нужды. Жизни Народа, Судьба Рая зависят от твоего слова.
Зал погружается в тишину, ожидая вашего ответа.

[Мне нужно думать и о моем городе, и о твоей деревне. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, не подвергая опасности мой народ.]

Говорящая поднимается на ноги и отряхивает коленки.
— Я не виню тех, кто говорит от имени твоего города. Мы сделали то же самое, чтобы обезопасить незараженных в этих стенах. Но отсюда мы не можем сменить курс, — она указывает на окно, через которое нуменера передает энергию. — Китовий Певец управляет китом с его головы. И он должен быть защищен от болезни — если он лишится голоса, то больше не будет песен, направляющих нас.
На ее лице застывает мрачная улыбка.
— Но способ есть. Видишь ли, нам явился Дар, благодаря которому Целитель может приготовить прививку от Тихой Смерти. У него есть цена, которую мы уплатим ради твоего города.

Она указывает на мальчика, мнущегося неподалеку, и подзывает его к себе.
— Дар, — говорит она. Единственный, кто стал жертвой болезни и тишины, но дал отпор безумию.
Она ворошит ему волосы.
— Из жидкости в его позвоночнике Целитель выцедит спасение от Тихой Смерти.
Она указывает ему сесть.
— Не лекарство. И хватит лишь на двадцать прививок.

Вы насчитываете куда больше людей в зале.

— Из двадцати Народ может развиться вновь, как мы сделали после Погружения.
Она улыбается мальчику.
— Дар не откажется и не зарыдает. Он примет свою смерть в тишине.
Она берет вас за руку.
— Мы снимем щит, и ты отнесешь прививку Китовьему Певцу. Кит сменит курс, и мы выживем.

[Должен быть другой способ остановить болезнь.]

Несколько мгновений Говорящая молчит, и, когда она, наконец, отвечает, ее голос спокоен.
— Думаю, ты осознаешь, что я не стала бы так легко говорить об убийстве ребенка, если бы до этого был способ получше?

[Что если процедура не удастся? Ты убьешь единственного из твоего народа, у кого иммунитет к болезни!]

Говорящая качает головой.
— Мы не дураки, чужак, и мы давно обдумали те немногие варианты, которые у нас были. Даже если Дар выживет, Народ погибнет, поскольку он не может говорить и не сможет сохранить наш образ жизни.
Она кивает в сторону хирурга.
— И Целитель знает свое ремесло и свои орудия. Он сказал, что справится, и я повторяю его слова с уверенностью.

[Сначала мне нужно лечение.]

Хирург кивает и подзывает вас к себе.
— Сядь, пожалуйста, — говорит он, указывая на простенький деревянный стул.

На некоторое время вы расслабляетесь, и он начинает свою далеко не простую работу с шифром — реликвией из, возможно, куда более изобильных времен. Полученный вами уход быстр, но эффективен, и, по меньшей мере, несколько ваших ран исчезли.

[Есть и другое решение — перебить этих так называемых детоубийц и выключить нуменеру, поддерживающую щит.]

Вашей задачей было резать, и вы режете — для начала, горло Говорящей, больше она не скажет ни слова.

Остальные сперва настолько поражены, что ничего не делают. Вы не колеблетесь, вырезая и их тоже. Через пару мгновений они бросаются вперед.

Это бесполезно. Они, конечно, могли бы убить немого мальчика, но они не могут убить вас. Вам достается несколько ударов и мелких зарубок на клинке, но в итоге кровь, разлившаяся по полу убежища, принадлежит не вам.

Все это время Дар покорно сидит. Нет причин его убивать. Он смотрит, как вы ломаете важные детали нуменеры. Когда энергия исчезает, зал погружается во тьму, но мальчик все еще смотрит на вас.

[Забрать его с собой к лодке и уплыть от Рая, позволив пушкам убить кита.]

Ошейник на вашей шее гудит, и голос предупреждает: "Поторопись. Кит вошел в бухту". Вы выполняете эту команду. Пока вы бежите по узким улицам и переулкам, в тишине раздаются слабые звуки: шорох шагов, тяжелое дыхание. Зорко оглядываясь и тихо шагая, вы сохраняете преимущество, держась вне поля их зрения настолько хорошо, насколько это возможно.

Вскоре они оказываются перед вами, банда оголодавших Бессловесных, среди которых как минимум дюжина сильных, опустошают деревню и, сами того не зная, преграждают вам путь.

Их оружие настолько совершенно, насколько оно вообще может быть в таких условиях, и было бы глупо пытаться сражаться с ними.

[Избавиться от них при помощи взрывного кристалла.]

Наконец-то настал час шифра, который так долго берегли. Взрыв кристалла ярок, оглушителен и разрушителен. Выжившие Бессловесный разбегаются в ужасе, и путь перед вами свободен.

Вы хватаете мальчика за руку и поспешно тащите его за собой.

Вы спешите туда, где находится ваша лодка, и, неся мальчика на спине, спускаетесь к ней. Быстрым взмахом вы перерезаете трос, и отплываете от кита. В тот же миг ваш ошейник яростно вибрирует, и в вашей голове гремит голос: "Не знаю, что ты сделал с китом, но тебе следует знать, что *никто* оттуда не может добраться до города". Возможности ответить нет — ошейник говорит, но не слушает. Вы не можете рассказать о крови, пролившейся ради спасения мальчика, как чужой, так и вашей собственной.

[Проигнорировать голос и направиться домой. Вы точно заслужили их доверие.]

Вы поднимаете парус, и ветер, наполнивший его, несет вас к дому. Несколько секунд спустя кит уже тает вдали. Вы кладете руку на плечо мальчика.

Как только вы выскальзываете из тени кита, темно-синие воды моря становятся небесно-голубыми. Вскоре становится виден великий город Утесов Сагасс: сперва здания, затем множество кишащих людей.

Затем вы видите яркий свет, после которого нет ничего — ничего кроме краткого осознания того, что вы ошибались, а голос сказал правду, и ваш собственный народ уничтожил вас ради безопасности города.


___
* - Sagus Cliffs. Честно говоря, не знаю, что такое Sagus. Гуглопереводчик утверждает, что это ирландское "ждать".
** - в смысле "древесина, прибитая к берегу моря", а не часть тела рыбы.

Когда увидела, проорала с концовки. Только, как мне кажется, там вообще не было способа вернуться живым.

@темы: перевод, Игровое, Tides of Numenera